Паладин. Изгнанник - Страница 49

– С чего ты взял? – Кевин опустился рядом на песок, и начал руками откапывать агаба.

– Сейчас сам убедишься. – Люка присоединился к его усилиям. – Давно тут сидишь, Саид?

– Му-му-му… – попытался ответить незнакомец.

– Кажется, я проиграл, – расстроился Бессони. – Это Герасим, который умудрился утопить в песке свою Муму, а потом от отчаяния попытался утопиться сам. Но не получилось.

– По-моему, он просто немой, – возразил Зырг и тоже начал копать. От его могучих рук песок фонтаном летел в разные стороны. – Видишь, только мычит.

– А вы ему кляп изо рта вытащить не пробовали? – подала голос Офелия. Запыхавшаяся девушка держала в руках кокос со срезанной верхушкой, в котором плескалась вода.

– Тьфу! – Кевин осторожно извлек изо рта пленника то, что они сначала приняли за язык.

К тому времени усилиями друзей он был откопан уже наполовину, и смог освободить руки. Пленник принял из рук девушки кокос и начал жадно пить.

– Ага! Я все же выиграл! – обрадовался Люка, помогая пленнику выбраться из ямы, как только тот утолил жажду.

– Пари с тобой никто не заключал, – осадил его Кевин.

– Жаль, – вздохнул неугомонный бывший бесенок. – Ну что, Саид, пошли в тенек под пальму. Поделишься своими проблемами.

– Ты молод, но мудр не по годам, – хриплым голосом ответил незнакомец, следуя за друзьями. – Ты почти угадал мое имя.

– Почти? – опять расстроился Люка.

– Меня зовут Синдбад ибн Саид.

– Гони десять золотых, – обрадовался тролль, протягивая руку к Люке.

– Так вы ж пари не заключали.

– Зато ты заключал, – усмехнулся Кевин.

– Ну, что вы, как дети, – шикнула на них Офелия. – Человек еле на ногах стоит. Ему помочь надо, а вы…

– Во мне достаточно сил, чтобы отомстить, женщина, – строго оборвал ее Синдбад.

– Восток – дело тонкое, – хихикнул Бессони. – Пока мужчина говорит, женщина молчит, покорно склонив голову.

– Скажи, мудрейший, откуда знаешь моего отца? – повернулся к нему Синдбад.

– Видел в одном вестерне. Ну, так ты на него похож. Вылитый Спартак Мишулин.

Ответ «мудрейшего» Синдбада слегка шокировал, и он молчал вплоть до прихода на полянку оазиса, переваривая полученную информацию. За неимением другой пищи, подкрепляться пришлось мякотью кокосовых орехов, которыми обеспечил их Люка.

– Синдбад… – что-то не давало покоя Люке. – Слушай, насколько мне известно, Синдбад был мореплавателем.

– Ты не ошибся, о мудрейший. – Люка явно внушал почтение Синдбаду своей осведомленностью.

– И где же тогда твой корабль? Что ты делаешь так далеко от моря?

– Это долгая и грустная история.

– Так расскажи, – предложил Кевин. – Время до прибытия ближайшего каравана у нас есть.

– Мой отец, Саид ибн Алибаба, с которым меня перепутал твой мудрый друг, – начал неспешное повествование Синдбад, – был поставлен главой над всеми купцами славного города Духары. Он был дружен с главным визирем царя Гусейна ибн Арафата, которого звали Ахмет ибн Гасан.

– С каких это пор в Агабии появились цари? – удивился Кевин. – У вас, вроде, эмиры всякие, шахи, падишахи, насколько я знаю.

– Хреново в вашем ордене работает разведка, – засмеялся Бессони. – Я, когда по секретным файлам адского Пентагона шарил, много забавного выяснил. Все эти шахи и падишахи, теперь что-то вроде ваших баронов, герцогов, графов и князей. А ими всеми уже почти месяц правит царь!

– Странно, у правоверных такие строгие устои…

– Ха! Были! Под тлетворным влиянием Запада все эти шахи-падишахи устроили сходняк и решили менять форму правления. Поначалу хотели создать что-то типа агабских эмиратов, но калиф дагбадский, султан тубецкий, шах иганский, и хан хаванский возражать стали. Ну, и чтоб никому обидно не было, порешили просто выбрать пахана, чтоб тот определял: кому общак держать, кому смотрящими на зонах быть. Пахана нарекли царем, а остальные авторитеты, что раньше в законе были, стали при нем визирями. Так что у них теперь царизм!

– Слушай, а ты точно про наш мир говоришь, ничего не напутал? – глаза у Кевина, да и всех остальных, кроме Синдбада, были только что не квадратные.

– В других мирах все нормально, – успокоил его Люка. – Воры воруют, эмиры правят. Это у вас все наоборот. Воры правят, а эмиры воруют. Хотя, и те, и другие одним миром мазаны. Я потому в этот мир заявку и стырил… э-э-э… в смысле случайно сюда попал, когда ты сдуру заклинание с молитвой перепутал.

– Я не все слова этого мудрого отрока понял, – степенно продолжил Синдбад, – но во многом он прав. Агабия объединилась, и ей действительно теперь правит царь.

– Мы слушаем вас, уважаемый Синдбад, простите, что прервали ваше повествование, – поспешил извиниться Кевин.

– Давай, Саидыч, не стесняйся. Ври напропалую. Я на ваших обычаях собаку съел, так что, ежели чего непонятно будет, этим олухам сам все растолкую.

Синдбад степенно кивнул головой и начал рассказ.

– Царь наш новый, Гусейн ибн Арафат, да продлит Всеведущий его дни на земле, совсем скучный стал. Раньше, когда он еще калифом дагбадским был, веселее жилось. То на султана тугецкого войной пойдет, то на шаха иганского, а теперь они все его визирями стали. И повелел он тогда собрать их всех во дворце у себя и объявил им свою царскую волю:

– Повелеваю вам взвеселить меня, ибо грусть поселилась в сердце моем.

Поднялся тогда его главный визирь Ахмет ибн Гасан.

– Когда я был еще шах иганский, о великий царь, – смиренно сказал он, – не было ничего милее сердцу моему, чем под звуки охотничьего рога пронзить стрелой загнанного оленя.