Паладин. Изгнанник - Страница 55

– Вай ме! Почему не убиваете? – спросила физиономия. Из-за той же двери высунулась нога и пнула ближайшего к нему разбойника под зад. Тот от неожиданности спустил тетиву, случайно нажав на курок арбалета.

Бес тут же нырнул обратно в казан, а Кевин чисто автоматически отбил арбалетный болт крышкой казана, но так как она была сальная, то выскользнула из рук и заехала ближайшему разбойнику в лоб. Это послужило сигналом к началу битвы. Разбойники пошли в атаку.

– Ну, вот, – удовлетворенно хмыкнул зачинщик. – Разберитесь с ними, а я пока разберусь с вином и бабами, – с этими словами он опять исчез за дверью.

Кевин показывал в это время разбойникам свою боевую выучку. Хоть он и не получил рыцарского звания, но не напрасно слыл в этом году лучшим выпускником ордена Белого Льва. Часть стрел он ловил на лету, от других увернулся, а как только они закончились, бросился не удирать, как бандиты того ожидали, а в атаку на них, сразу же проделав брешь в рядах нападающих. Те, кто не успел убраться с дороги, уже лежали в траве отдельно от своего оружия, постанывая и баюкая пострадавшие конечности. Некоторые не могли даже стонать и отдыхали, глядя бессмысленными глазами в проплывающие по небу легкие облачка. Видя, что противник у них всего один, оставшиеся на ногах разбойники ринулись в контратаку. Ощерив неровные пеньки редких зубов, они подбадривали друг друга воинственными воплями. Это было на руку юноше. Разбойники ничего не понимали в настоящем воинском искусстве и только мешали друг другу, давая тем самым варианты для маневра противнику. Против таких вояк ему было противно даже меч обнажать. Не хотелось марать благородный клинок темного эльфа об эту мерзость. Он поймал правой рукой занесенную над его головой кисть разбойника с саблей, потянул его на себя, вынудив развернуться на сто восемьдесят градусов лицом к своим подельщикам. Левая рука уже намотала на себя бороду попавшего в железный захват разбойника, который превратился в живой щит. Рука зажала бороду у самого подбородка с такой силой, что у агаба глаза на лоб полезли, а улыбка стала как у взбесившегося осла. Правая рука разбойника, повинуясь Кевину, начала саблей отражать наседавших Коршунов Пустыни. При этом бедолага вынужден был танцевать невероятный танец. Разбойник, подвывая от страха, уже без тычков со стороны Кевина, выбрасывал ноги в направлении собратьев по оружию и даже иногда попадал, о чем свидетельствовали стоны и обещания обрезать ему то, по чему он только что так больно заехал. Минут через пять юноша, без особого членовредительства, уложил всех рядком, и отпустил разбойника, предварительно выбив из его руки оружие. Тот, отдуваясь, плюхнулся на траву и сказал:

– Вай ме! Какие здоровые попались. Еле отбились.

Потом до него дошло, что здесь что-то не так, и он попытался схватиться за саблю, но тут свистнул аркан, сооруженный из побега молодой лианы, и разбойник захрипел, выпучив глаза. Петля захлестнула его горло.

– А ты здесь откуда? – поразился Кевин, уставившись на Синдбада, вылезавшего из кустов. В руках купец крепко держал другой конец импровизированного аркана.

– Стреляли, – лаконично ответил тот.

– Вот это да! Ну, у тебя и слух. На таком расстоянии услышать свист стрелы… Я думал, ты уже на полпути к Бербенту. Да ты никак тоже маг. А ну, колись, как здесь оказался?

– Я ж говорю: стреляли! – Синдбад повернулся, давая Кевину обозреть торчащую из мягкого места стрелу.

«Мореход», ни разу не выходивший в море, морщась, вырвал ее из своего тела.

– Как же она так далеко залетела? – поразился юноша.

– Недалеко, – смущенно вздохнул Синдбад, благословляя кулаком разбойника, заставив его рухнуть рядом со своими подельщиками. – Я тут это… прежде чем идти, решил…

– Ну? – поторопил его Кевин.

– Понимаешь, долго в яме сидел, прижало! А в пустыне даже листика нет, ну вот я перед дорожкой решил в кустиках посидеть, а тут стрела… обиделся я очень.

Из казана раздался истерический смех бывшего бесенка, он вывалился оттуда в своем перемазанном жиром и пловом джентльменском наборе, и начал кататься по траве, дрыгая руками и ногами от переизбытка чувств.

– Что с тобой, о мудрейший? – забеспокоился Синдбад.

– Все нормально, – успокоил его Кевин. – Просто жизни радуется.

– А-а-а… тогда скажи своим этим… чтоб они барашка не мучили. Он из отары самого царя Гусейна ибн Арафата. Золоторунная порода. Редкий зверь. Как бы неприятностей не нажить.

– Кто мучает? – вскинулся Люка. – Я ж сказал, чтобы его не трогали.

– Это ты, о мудрейший, своему мохнатому объясни. Он уже кочергу затачивает о булыжник. Хочет целиком его на вертел насадить. Барашку это сильно не нравится.

– Что!!? Стой! Зырг, сволочь!

– Тьфу! – сплюнул Кевин, не сумев перехватить бывшего беса, рванувшего на разборку вглубь оазиса. – Здесь еще до конца ясно, а он…

Юноша посмотрел на окно, из которого недавно вышвырнули Бессони вместе с казаном. Оттуда доносился нестройный хор голосов. Тут из-за деревьев выскочил бес с кочергой в руках. За ним несся разъяренный Зырг.

– Отдай, гад!

Они начали нарезать круги вокруг дома.

– Слушай, – Синдбад почесал подстреленное место, – это у тебя часто так?

– Постоянно, – вздохнул Кевин, – по нескольку раз за день.

Из кустов вышла Офелия, ведя барашка на поводке, сооруженного из обрывка лианы, подошла к юноше и с размаху влепила ему пощечину.

– Извини, – сказала она, – я больше так не буду.

– Извинения приняты, – пробормотал Кевин, хватаясь за щеку.

И тут из окна, где нестройный хор голосов уже азартно давил песняка, послышался грохот и в проеме появился последний разбойник, однажды уже вылетавший из него. Это заставило всех оторваться от своих насущных дел. Даже Люка затормозил, дав возможность Зыргу вновь завладеть своим любимым оружием.