Паладин. Изгнанник - Страница 75

– Где? – не понял Зырг.

– Ранчо… А, ты все равно не поймешь.

– И надолго вас к Арзибиби на практику посылали?

– Пока не сдан зачет. Мне она поставила пять за первую же ночь, – гордо сказал Люка.

– И это за одну ночь ты сумел ее вызвать на такую откровенность про Джафара? – недоверчиво спросила герцогиня.

– Ну, вообще-то, я ее потом иногда внепланово посещал, – засмущался Бессони. – В перерыве между лекциями, лабораторными работами…

– И часто навещал? – жадно спросил тролль.

– Ну… – зашевелил губами Люка, что-то старательно подсчитывая. – Раз, два, три, четыре, пять… десятков раз в месяц – это точно, а может, и больше. С ней было жутко интересно. Она такая дура, хоть и брюнетка, что ни одну блондинку на одну доску рядом с ней не поставишь, но сексуа-а-альная, стерва! Этого у нее не отнять. Что мы с ней творили! Кстати, она меня такой позе научила… – Люка начал шептать что-то на ухо Кевину.

– Серьезно? – ахнул юноша. – А как же из такой позы этим самым заниматься?

– Сейчас объясню.

Объяснить Люка не успел, так как схлопотал вместе с Кевиным по затылку. Увлекшись, они как-то забыли, что герцогиня рядом.

– Не, мне так не согнуться, – задумчиво сказал Зырг. У него, как и у Офелии, слух тоже был хороший.

– Да уж тебе-то точно. Уа-а-ау… – протяжно зевнул Люка. – Кстати, никто спать не хочет? А то, может, отдохнем?

– Наконец-то, нашу бесятину сморило, – хмыкнул тролль. – А то, я думал, этого попрыгунчика ничем не проймешь.

– Офелия, ты как? – заволновался Кевин. – Больше суток все-таки на ногах.

– Я, чувствую, у некромантов столько провалялась во сне, что теперь не одни день бодрствовать буду. А вы как, мальчики?

– Ну, меня как будущего рыцаря учили не спать по трое суток, делать при этом марш-броски во всей рыцарской экипировке, ведя параллельно бой с превосходящими силами противника.

– Их учили, а я это на практике проходил, – прогудел Зырг.

– А я – бес, хоть и бывший, мне вообще спать не хочется. Только зевота напала, и в глаза будто песку насыпали. Это, наверное, пылевой демон виноват.

– Самое трудное в этом, знаете что? – вздохнул Зырг.

– Что? – переспросила Офелия.

– С голоду не сдохнуть. Когда долго не спишь, жрать очень хочется. Может, бяшу все-таки съедим, а?

– Тихо! Кажется, мы догоняем это чудище с подносом, – прошептал Кевин, выдергивая из ножен эльфийский меч.

Следы в пыли уводили за очередной поворот подземелья, и оттуда слышалось характерное пыхтенье звероящера, неуклюже переваливающегося на своих тумбообразных ногах.

– Значит, так, – тихо сказал Кевин. – Пока не дам сигнал, ничего не предпринимать. Он идет к каким-то узникам. Там наверняка тоже есть дверь с секретом. Пусть он ее откроет, а уж тогда мы его и уберем. Мертвые не должны топтать эту землю. Их место в земле, а не на земле.

– Тогда приготовься его убирать, – сунул Люка нос за поворот, – он уже топчется под дверью, и, кажется, уже ее открыл.

Скрип несмазанных петель подтвердил его слова. А еще до них донесся чей-то скрипучий, сердитый голос, отчаянно ругавший творенье Козебаны.

* * *

– Опять ты, крокодилья морда? Ну, и что принес? Ставь на стол! – Попугай, сидевший на жердочке в узилище под самым потолком, вперил огненный взор в монстра. От его правой лапки к стене тянулась золотая цепочка, другой конец которой был вмурован в камень. Монстр неуклюже поставил поднос на стол и открыл крышку одной из чаш. – Опять птичек жареных? – ужаснулся попугай. – Сколько раз тебе говорить, дубина стоеросовая, что я культурная птица и не ем себе подобных! Я правоверный попугай, а не каннибал! Вот тобой, гад, я бы с удовольствием закусил, не будь ты такой вонючий! Морда! Да тебя ночью увидишь, обделаешься сразу… Кстати, никто не знает, сейчас ночь или день?

– Откуда? – пожала плечами сидевшая на маленьком диванчике девушка, одетая по последней восточной моде, а именно: в полупрозрачные шаровары, искрящийся блестками лифчик и браслеты на руках. Был на ней и еще один браслет, особый, на ноге. От него, как и от лапки попугая, к стене тоже тянулась тонкая цепочка. Только уже не золотая, а стальная. Девушка вздохнула, оглядела свое узилище, освещенное лишь факелами и свечами. – Третьи сутки здесь томлюсь, а может, и больше. Со счета сбилась. Хоть бы один солнечный лучик сюда заглянул. Лучше у Джавдета спроси. Он здесь старожил.

– Что?!! У этого бумагомараки? Да я с ним рядом даже на отхожее место не сяду! Я из-за него, гада, третий год здесь на цепи сижу! А ведь совсем недавно я летал по просторным коридорам замка братца этого придурка, обдуваемым всеми ветрами… а оттуда такие вот морды высовываются! Бр-р-р… надоели. И Джафар надоел, и ты надоела, а ты, стерва борзопишущая, за три года надоела так, что вообще на тебя смотреть не могу! Эй, ты! Крокодилья морда, ну-ка дай грушу, я в него щас запущу! Дай грушу, гад!

Седобородый мужчина в парчовом халате и чалме на попугая и девушку даже глаз не поднял. Он сидел за письменным столом и что-то азартно строчил в толстенном томе. Из-под его пера так и летели брызги чернил. От его ноги, как и от ноги девушки, к стене тоже шла стальная цепь.

Звероящер, как и корпящий над бумагами мужчина, на реплики попугая не реагировал. Он полностью сконцентрировался на деле и неуклюже расставлял приборы, стараясь ничего не опрокинуть на пол.

– Расставить еду-у-у… – повторял он зазубренный текст задания.

– И ты, сволочь, надоел, говорливый ты наш, – обрушился на него попугай. – Болтаешь сам с собой, болтаешь. Тебе самому с собой интересно, да? Сволочь! Тварь зубастая! Крокодилья морда! Сейчас подлечу да как клюну в лоб! Да чтоб ты сдох!